Солистка дуэта «Аигел» из Челнов: «Моя главная проблема во взаимоотношениях с исламом — там женщинам нельзя петь»

Поэтесса и солистка электронного дуэта «АИГЕЛ» Айгель Гайсина переживает пандемию коронавируса в Набережных Челнах. Находясь в режиме вынужденного затворничества, девушка рассказала порталу «Colta.ru» о городе, исламе и песне «Татарин».

— Набережные Челны — моногород, образовавшийся вокруг завода «КАМАЗ», - рассказывает Аигель. - Здесь нет достопримечательностей. Когда просят «показать город», показывать нечего. Зато много пустырей. Я недавно писала в Инстаграме, что нет ни одного поля, достаточно широкого для меня, мои глаза хотят смотреть на пустоту. Так вот, Челны достаточно широки для меня. У тех, кто родился в таких городах, немного измененное восприятие красоты. Начинаешь с подозрением относиться к архитектуре вроде казанской — с барельефчиками, кудряшками, купеческими домами. Кажется, что в них нет правды. Суровая правда — это наши панельки. Здесь прошло мое детство, я все здесь люблю: ободранные дома, недостроенные теплицы, неухоженные пустыри. У меня есть даже песня про детство в Челнах, «Оно выделяло тепло» называется.

— На первый взгляд, детсво мое было счастливым: папа, мама, сестренка, музыкалка. Была пятерочницей, не шаталась по подъездам. Но, когда начинаешь копаться, уже будучи взрослой, понимаешь, что вообще было грустновато. У нас обычная семья: мама — бухгалтер, папа — милиционер. Таланты в роду были, но сразу зарывались. Папа в юности круто пел и играл на баяне татарские песни, дядя сочинял под гитару русские песни, творческих амбиций не было ни у кого, пытаться стать артистом было безумием, несовместимым с жизнью.

Среди детей я была чужеродным элементом. До сих пор осталось это чувство «как же я хочу быть “нормальным человеком”». Как-то, будучи уже взрослой, я прочитала крутую книжку про интровертов — про то, что общество ориентировано на экстравертов и учит ими быть. Не хочешь гулять с другими детьми — значит, ты хуже их. А то, что половина людей в мире интровертна по природе, никому не интересно, их отправляют на курсы экстравертов — ораторского мастерства или лидерства. Ну а если ты интроверт и при этом еще и сфера интересов у тебя странная и редкая — ты обречен на одиночество.

— У меня стандартная татарская светская мусульманская семья. Религия присутствует, но не так, чтобы заполнять собой все. В мечеть особо никто не ходит, но дома читают молитвы. У бабушки была мечта, чтобы я выучила длинную суру из Корана под названием «Тэбэрэк» и прочитала ее в деревне на Сабантуе; я так и не доучила. Мусульманские молитвы все на арабском, мы в детстве их заучивали как абракадабру, мне кажется, так даже круче работает, чем когда понимаешь текст: я до сих пор, когда их повторяю, чувствую, что я в домике, сейчас Аллах меня спасет. Мама и сестра в этом году держали уразу. Я не держала, не могла собраться с мыслями, настрой нужен. Моя главная проблема во взаимоотношениях с исламом — там женщинам нельзя петь при посторонних. Что с этим делать — я не знаю. Я даже в инстаграмчике спросила: а что с этим делать? Мне на это ответили: «Все люди — братья». По-моему, гениальный выход из положения.

Моя религия — это мои корни, письмо мне от моих предков. Я творчески взаимодействую с религией и с теми трактовками, с которыми я не согласна. У меня есть мой Аллах, в которого я верю. Он очень своеобразный. Как-то один мусульманин обиделся на строчку из моей песни «и женихом моим взрывоопасным, и Аллахом моим своеобразным». Написал мне: «Зачем Аллаха нашего оскорбляешь?» Я спрашиваю: «Разве “своеобразный” — это оскорбление? “Своеобразный” — это же значит “особенный”». Он сказал: «Больше так не говори».