Анастасия Константинова, новая актриса «Мастеровых»: «Искусство бывает разрушительным, но иногда человеку нужно себя в чем-то и разрушить»

В этом году штат русского драматического театра «Мастеровые» обновился: режиссера Дениса Хусниярова сменил Андрей Шляпин из Березниковского драмтеатра, а актерский состав пополнила 34-летняя Анастасия Константинова. В эксклюзивном интервью «Вестям КАМАЗа» актриса рассказала об опыте съемок в телесериалах, о барьерах на пути к московским сценам и о том, как искусство помогает спастись от реальности.

«ВСЕГДА МЕЧТАЛА УЧИТЬСЯ В ГИТИСЕ, НО НЕ СЛОЖИЛОСЬ…»

- Анастасия, как складывался ваш путь на сцену?

- Я родилась и выросла в Сочи – городе, который никогда не хотел кормить профессиональную труппу. Администрация так и отвечала: «Зачем нам лишние рты?» Были, конечно, народные театры и различные студии, но зритель оставался невоспитанным. Помню, наш класс привели на гастроли какого-то театра - он приехал с «Пигмалионом». В зале - жуткий беспредел, нагнали школьников, все вокруг разговаривают и смеются, а я гляжу на сцену во все глаза, под мощным впечатлением. Было очень сложно – ребенком я была закомплексованным, необщительным, а душа требовала чего-то такого. Потом отец привел меня в театральную студию при народном театре, но все равно для меня, интроверта, эти занятия оставались насилием, хотя, наверное, в какой-то степени помогли справиться с собой. Сейчас в Сочи появился какой-то профессиональный театр, созданный силами горожан. Также есть Зимний театр, но он живет только за счет аренд, предоставляя площадку для "Кинотавра" и других мероприятий.

- Где вы получали театральное образование?

- Высшее образование мне далось не сразу. В 17 лет я отказалась от выпускного бала, чтобы поехать поступать в Москву. Программу для прослушивания готовила сама и взяла в нее все, что не следовало брать – например, монолог Нины Заречной из чеховской «Чайки». Этот монолог читали великие актрисы, но, когда молодые девушки из провинции берутся за него, получается немного смешно. По сюжету пьесы Заречная начинает монолог сбивчиво, а неопытные девочки, не понимая, пытаются прочитать красиво, «с выражением». Мне тогда посоветовали поработать над программой, но работать было не с кем – средств на это не было. Я понимала, что нужно остаться в Москве, ходить на подготовительные курсы. Все это было очень непросто, но я человек упрямый и три года подряд не бросала попыток поступить – в ГИТИС, МХАТ, Щепкинское, Щукинское, во ВГИК. Разок съездила в Питер, в учебный театр «На Моховой». Мечтала всегда, конечно, о ГИТИСе, но не сложилось. Может, и к лучшему.

- Что помешало?

- Снова неопытность. Как оказалось, театральные вузы не приветствуют занятий в студиях, и, если ты прошел какие-то курсы, лучше об этом промолчать. Вузы ориентируются на «чистых» ребят, которых можно растить с нуля, а я была чересчур начитана, со своим стержнем. Мне всегда удивительно было наблюдать, как через прослушивание успешно проходят люди, на которых я бы и не взглянула. И наоборот – крутые, сильные чтецы остаются за бортом… В общем, отучилась я в итоге в Сочинском училище искусств у Марианны Викторовны Напаловой, ученицы Петра Фоменко – в Сочи ее, наверное, знают все. После училища поступила в Краснодарский институт культуры на театральное отделение при молодежном театре.

- Работать тоже начали в Краснодаре?

- Нет, вернулась в Москву, но уже с дипломом и однокурсником. Практически два года мы ежедневно бегали по кастингам, снимались в сериалах. Хотелось устроиться в столичный театр. В Москве, конечно, есть интересные возможности – например, Школа Драматического Искусства. Это огромный центр с несколькими лабораториями: собирается команда, берет тот или иной материал и принимается его исследовать - пропускает через себя, пробует новые актерские техники. К такому тянуло, но первое время в таких местах ничего не платят – ты просто приходишь, занимаешься на энтузиазме. А в серьезных московских театрах вообще нет практики прослушиваний – в них пробиваются через тусовки ,знакомства, и кино. Иван Вырыпаев как-то на премьере своего фильма сказал нам, что это «карма-кастинг»: у него в кино не снимешься через прослушивание, среди его актеров – бывшая жена, студентка, которая у него практикуется… Вот как это происходит. Но кому-то везет – мой однокурсник, например, прошел кастинг и сейчас является одним из ведущих артистов «Гоголь-центра», снимается у Семена Серзина и Кирилла Серебренникова.

- Как же вы выжили в Москве?

- Это был тяжелый период. Все время приходилось заниматься посторонними вещами – подрабатывать аниматорами, мимами, ну и съемками, конечно. За съемочный день платили от 4 до 12 тысяч, и если их было два-три, то, в принципе, можно было уже заплатить за квартиру.

«ОГРОМНЫЙ ОБЪЕМ ТЕЛЕКОНТЕНТА – ЭТО ШЛАК, СНЯТЫЙ ТОЛЬКО РАДИ ДЕНЕГ»

- Сериалы, в которых вы снимались, весьма популярны – «След», например. Это был полезный опыт?

- Честно говоря, меня немного напрягает, что журналисты придают этому излишнее значение - представляют меня местному зрителю, как телеактрису. Я понимаю маркетинговый посыл, но это была работа скорее для выживания. Я таким образом поучаствовала, наверное, в семи-восьми проектах: «След», «Пятая стража», «Кулагин и партнеры», «Игры судьбы», «Прокурорская проверка», еще что-то. Зрителю может казаться, что это круто, но игра в кино отличается от театральной сцены, а для меня театр всегда был на первом месте. Если интересно - в «След» меня пригласил режиссер Юрий Музыка, у которого я снималась в главной роли одной серий «Пятой стражи». Он многое мне рассказал о специфике игры в кадре, а потом позвал на главную роль в «Следе». Серия была «тысяча какая-то», но роль оказалась интересной, хотя глубина сюжетов, наверное, понятна. К сожалению, телеактерам, по много лет снимающимся на главных ролях, почти невозможно потом пробиться в кино – роль следователя или, допустим, профессора становится для такого актера клеймом. Впрочем, мой опыт негативным не стал, мне было любопытно, и я с удовольствием поучаствовала бы в новом интересном проекте – даже малобюджетном, но с достойным сюжетом. Мне нравится быть в кадре.

- Что вы могли бы рассказать о буднях на съемочной площадке?

- Вот например, интересный факт: на съемки приходишь к восьми утра, а твой эпизод снимается в два ночи, даже если роль главная. Или вспомнить костюмеров – это такие «мамочки», очень заботливые: всегда на тебя пальто накинут, если ждешь эпизода на холоде, чай горячий принесут. Во всем этом есть своя романтика, новые знакомства… Я со многими интересными людьми так познакомилась – например, с известным музыкантом Сергеем Дмитриевым, который работал на телевидении простым звукорежиссером: надевал петлички, отвечал за запись. Позже мы с ним делали совместные концерты. Я считаю, что в жизни два главных ресурса - это люди и время. На съемочной площадке все нужно делать очень быстро. Если сериалу на съемку выделено мало времени, никто не станет возиться с образом твоего персонажа. Другая особенность: режиссер может начать с финального эпизода, самого эмоционального и сложного эпизода, а на потом оставить все остальное. В театре такого нет – все делается по порядку, актер подводит себя к сложному моменту.

- Как зритель вы, похоже, не поклонница сериалов?

- Опыт работы на телевидении лишь укрепил меня во мнении о том, что огромный объем телеконтента – это шлак, снятый только ради денег. Мне нравится авторское кино, арт-хаус. Симпатизируют такие режиссеры, как Андрей Звягинцев, Алексей Попогребский, Иван Вырыпаев. Мы, кстати, и сами пробовали снимать кино и во время учебы, и живя в Москве. Тоже интересный опыт.

«ПРОВИНЦИЛЬНЫЕ ТЕАТРЫ НИЧУТЬ НЕ УСТУПАЮТ МОСКОВСКИМ»

- Как вы оказались в провинции?

- Когда я поняла, что теряю профессию в бесконечном беге по Москве, то в панике бросилась искать подходящий театр. Страх утраты себя был очень силен. Потом, в декрете, я проработала этот страх. В какой-то момент возник вопрос - возвращаться ли в профессию? Я подумала, что если не вернусь, то не умру, а найду другой источник дохода и, может быть, это будет к лучшему. Однако поняла, что мне это просто не нужно, потому что на сцене я счастлива, мне ее не хватает. Тогда и стала искать по провинциям. Теперь я вижу, что провинциальные театры ничуть не уступают московским – некоторые труппы, напротив, сильнее, как и постановки. Наверное, оттого, что в таких театрах актеры не бегают по подработкам после спектаклей, полностью отдаются своему делу.

- «Мастеровые» - не первый театр, в который вы пришли на постоянную работу. Расскажите, пожалуйста, о других городах.

- Сначала я уехала в Челябинскую область, в Златоуст. Прожила там год и вспоминать этот период не люблю. Уральская или сибирская провинция – это просто какой-то постапокалипсис. Их убийственную русскую тоску можно сравнить разве что с песнями Александра Башлачева или Егора Летова. Скучно было в быту, хотя природа красивая, иногда встречались интересные творческие люди и всякие странные маргинальные существа... Все постановки режиссер  ставил там сам. А в «Мастеровых», к примеру, есть практика приглашать на постановки сторонних режиссеров, воспитанников разных школ, и это делает спектакли разнообразными. Причем театр приглашает не тех, кто подешевле берет, а действительно мастеров. Здесь думают о росте театра и труппы, и мне это по душе.

- Были ведь еще Омск и Калининград?

- Да, в Омске я профессионально выросла, работая с Владимиром Золотарем, нынешним режиссером Ульяновского государственного театра. Он из тех, кто насквозь видит человека, всегда попадает в десятку, и для меня определил роль мечты – я сыграла Джулию в «1984-м» Оруэлла. Потом был Калининградский Областной «Тильзит-театр», на границе с Литвой, в Советске. Атмосферный, красивый регион и очень интересная труппа, воспитанная Евгением Марчелли и объездившая с ним всю Европу. Когда Марчелли уехал, труппа не смогла перешагнуть этот рубеж, застряла в прошлом. Актерам «Тильзит-театра» теперь сложно дается работа с другими режиссерами. Отчасти поэтому я против авторского театра – актеры должны работать с разными постановщиками. Помню, полезным опытом была работа с литовским режиссером, который в пандемию ставил наш спектакль онлайн, с экрана указывая нам, куда вставать и что делать. Мне в чем-то близка европейская режиссура.

- «Тильзит-театр» вы оставили из-за сложностей с постановщиками?

- Нет, я забеременела и уехала в декретный отпуск в Сочи, на это же время пришелся развод с мужем, и я стала искать новый театр. Вела курсы актерского мастерства, работала администратором в салоне, участвовала в театральных фестивалях ради поддержания формы. Кроме того, мы с друзьями-коллегами из разных городов сделали онлайн-спектакль о реалиях пандемии: каждый записал свои фрагменты видео, мы их склеили, смонтировали привлекательный тизер и презентовали на YouTube. Но найти новый театр оказалось слишком сложно, и я вернулась в «Тильзит». Однако хотелось расти дальше, и в конце концов возник вариант с «Мастеровыми». Здесь классно, артисты крутые, выкладываются на 200 процентов. Когда на сцене все становятся единым организмом, это очень здорово.

«НОВОЕ ЗДАНИЕ – НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ, НО ТЕАТР СТОЛКНЕТСЯ С ТРУДНОСТЯМИ»

- Все же как именно вы очутились в Челнах?

- Я рассылала резюме в несколько театров, а из «Мастеровых» как раз уехала в Ижевск актриса примерно моего типажа. Можно считать это везением, но я верю, что если тебе очень нужно куда-то попасть, то что-то этому поспособствует – например, место освободится.

- Вам было что-нибудь заранее известно о городе?

- Только то, что город молодой, и что труппа «Мастеровых» сильная. Я приехала 7 октября и до сих пор не разобрала чемоданы – сразу попала в две постановки. В «Жизнь прекрасна» пришлось попотеть физически, а в «Опасном повороте» у меня потел мозг. Сам же город посмотреть пока не довелось – я только погуляла по своему двору и мельком видела Парк Победы. По первому впечатлению город довольно серый, не хватает ярких красок и природы. С Калининградской областью не сравнишь – там булгаковские улочки, повсюду брусчатка, словно сейчас карета вывернет из-за поворота. Подобного не хватает, но все же в Набережных Челнах мне комфортно, и предчувствие хорошее. Хочется уже где-нибудь осесть, да и ребенку пора ходить в кружки.

- Чем вас так подкупила труппа «Мастеровых», кроме актерской отдачи?

- Знаете, в каждом городе я обязательно хожу в театр, много спектаклей видела, и здесь смотрела их один за другим, а теперь уже страшно смотреть дальше. После «Собачьего сердца» Семена Серзина не могла уснуть до пяти утра – некоторым артистам за эту постановку надо бы дать «Золотую маску». Мне кажется, здесь каждый актер на вес золота, при этом в труппе много молодых, что важно для энергетики театра. Все очень грамотно организованно, у всех есть понимание общего дела. Мне, как человеку со стороны, это очевидно.

- Переезд в новое здание для театра – сложный этап?

- Новое здание – новые возможности, но театр, конечно, столкнется с серьезными трудностями. Придется расширять не только актерский состав, но и административный, и технический. Впрочем, в трудностях – растешь, главное не бояться неизвестности. Как говорит наш директор Армандо Луиджиевич: «Намололили здесь, намолим и там». По большому счету здание не так важно, как команда, но считается, что с ростом профессионализма актеру требуется и большая техническая поддержка. В «Мастеровые» сейчас пришел новый заведующий постановочной частью, молодой и грамотный человек, думаю, он справится со всеми недочетами нового места.

- Способен ли артист провинциального театра оставаться финансово самодостаточным?

- Наверное, нет. Недаром все артисты провинциальных театров жалуются на зарплату. Сама я сейчас живу с мамой и ребенком, оба на мне. Я не зациклена на деньгах, но тревога присутствует, ведь надо обеспечить дочь. Подрабатывать не хочется, нужно все время отдавать театру, но я нашли некоторые источники пассивного дохода. 

«ВАЖНО БЫТЬ ГОТОВЫМ К ПОСТОЯННОМУ РАЗОЧАРОВАНИЮ, НО НЕ ПРЕДАВАТЬ СВОИХ МЕЧТАНИЙ»

- Почему нужно ходить в театр?

- Кто-то говорит, что театр никогда не умрет, кто-то, наоборот, называет его устаревающим видом искусства. На здании театра «Мастеровые» можно прочитать такую фразу: «Человек сегодня идет в театр, чтобы оставаться человеком». Я полагаю, что человек приходит за эмоциями. В отличие от кинотеатра наш зритель становится свидетелем таких вещей, на которые в жизни он не обратил бы внимания. Обожаю спектакли, после которых зритель говорит: «Пойду сейчас, сделаю то-то и то-то» - то есть когда он побужден к действию.

- Вы как-то писали в соцсетях: «Искусство помогает спастись от реальности». Что вы имели в виду?

- Мне кажется, в жизни нельзя ни к чему серьезно относиться. В детстве я очень серьезно переживала о некоторых вещах, имела консервативные взгляды на жизнь, а теперь понимаю: не стоит забывать, что жизнь в какой-то степени - игра. Главное – научиться быть ее режиссером, не плыть по течению. Искусство помогает нам подняться над бытовыми неурядицами, посмотреть на них с божественной точки зрения или через призму любви. Я понимаю, что искусство тоже бывает разрушительным, но иногда человеку нужно себя в чем-то и разрушить. Люди боятся потрясений, а искусство помогает все превратить в игру и сделать правильный выбор. Возможно, в какой-то степени и я сама себя обманываю, отчасти пользуясь профессией для побега от реальности. Вот сейчас я смотрю на то, что происходит в мире, и мне все это кажется абсурдом, театром. Люди воспринимают это как реальность, но мне в этом смысле театр кажется честнее.

- Вы желали бы для дочери актерской карьеры?

- Я стараюсь видеть в ребенке человека со своей судьбой. Она сама определится. По дочери сразу было видно, что она точно знает, чего хочет. Если она выберет карьеру актрисы - буду рада, потому что считаю эту профессию лучшей в мире. Если захочет быть фотографом, петь или рисовать портреты - постараюсь развивать ее в этом плане.

- Хотели бы вы в будущем все же играть в Москве?

- Мечты такой нет. В прошлом сезоне я играла главную роль в постановке Марчелли «Зойкина квартира». Каковы были бы мои шансы сыграть у Марчелли главную роль в Москве? Думаю, нулевые, потому что он сейчас работает в театре имени Моссовета и ставит спектакли с труппой в 50-100 человек, где каждый - звезда сериала. А тут девочка из провинции… Мне хочется работать с интересными режиссерами и играть с сильными партнерами, неважно в каком городе.

- Каковы же ваши дальнейшие планы?

- Мне бы хотелось проявить себя здесь, потому что я чувствую в себе еще не раскрытый потенциал. Хочется тотальной отдачи от себя, интересных работ и фестивалей, знакомств. Буквально на днях у меня появилась идея самостоятельной работы, которую можно реализовать в Набережных Челнах. Например, в Калининградской области у меня был авторский проект «Слепые» по картине Питера Брейгеля. Мы организовали перфоманс на улицах города - получилось интересно.

- Что бы вы посоветовали начинающим артистам?

- Многие артисты в начале пути связывают актерскую карьеру исключительно со славой, но не представляют, каким долгим и сложным может оказаться этот путь. В театральных вузах Москвы на курс набирается по 30 человек, из них половина платных. Из 15-ти бюджетных мест минимум 10 отдадут парням, и только 5 – девушкам. Три из них пройдут по знакомству. Конечно, шанс есть всегда, но важно быть готовым к постоянному разочарованию, и при этом не предавать своих мечтаний, не слушать никого, включая родителей. Советую также расширять кругозор: больше читать, изучать мировую культуру, слушать классическую музыку. Актер обязан бесконечно совершенствоваться, преодолевать себя во всех смыслах: психологически, морально, физически.

Текст: Антон Литвиненко. Фото: из личного архива Анастасии Константиновой.