ТЕТРАДИ ГАЛИУЛЛИНА НАИЛЯ ФАТЫХОВИЧА. ЧАСТЬ 13.

Галиуллин Наиль Фатыхович (подробнее о нем можно прочитать здесь

около 10 лет назад записал интервью с камазовцами.

Некоторое время назад Наиль Фатыхович передал эти рукописные тетради в Музей КАМАЗа.

Директор музея Литейного завода Бадертдинова Минзиля Биляловна  перепечатала для вас эти уникальные материалы.

Перед вами интервью с Семендием Владимиром Ивановичем – главным инженером Кузнечного завода (1970-1984) директором Кузнечного завода (1984-1987).

Интервью состоялось 8 октября 2007 года.

Галиуллин Н.Ф.:

Скажите, как Суббота А.П. подбирал начальников цехов, зам. директоров заводов?

Семендий В.И.:

По опыту.

Вот скажем заместитель директора по капстроительству (на Токмаке),

заместитель по кадрам (чекист), заместитель по производству.

Здесь он брал готовых, которые имели опыт работы в этих должностях с других предприятий, получив ещё до встречи с ним достаточно полное досье обо всех его качествах – человеческих, гражданских, производственных и т.д.

Или, скажем, знал лично.

Например, дружили семьями.

За каждым принимаемым у него, как правило, было уже глубокое личное знание того, кого он брал к себе заместителем или руководителем подразделения.

Качество специалиста (профессионализм, опыт) всегда стояли на первом плане.

На втором, чтобы это был во всех отношениях порядочный человек, чтобы не было никаких качеств для ведения подковёрной борьбы.

Это были своего рода как бы два крыла у птицы, два важнейших качества в руководителях, без которых нет и не может быть полноценной и успешной работы в условиях массового промышленного производства.

Галиуллин Н.Ф.:

А как он это определял?

Семендий В.И.:

Не сразу получалось.

На это уходил примерно год.

Ну, вот я был назначен на должность заместителя главного металлурга через полгода.

А ещё через год – главным металлургом.

За это время он рассмотрел и изучил всего меня – и как специалиста и как человека!

Суббота очень редко ошибался.

Но, всё – таки, случаи были.

Например, в Токмаке.

Но он очень быстро их исправлял.

Ну, вот скажем, он взял ещё до моего назначения главным металлургом, человека из Мурома  Безбородова, который до Токмака в таком же качестве проработал пять лет.

Но через год он вынужден был его перевести начальником цеха.

Кстати, Суббота никогда не расставался с несправившимся руководителем сразу и насовсем.

Нет.

Он всегда давал возможность таким попробовать себя на других горизонтальных должностях, что себя, как правило,  оправдывало!

А Мельниченко?  Как был подобран?

С ним Суббота работал в Синельникове.

Потом Мельниченко уехал в Норильск.

Оттуда он вернулся и попросился к нам в Токмак.

Сначала Суббота не хотел его брать, но потом всё- таки принял заместителем по производству.

Он профессионал.

Мой друг!

Когда между Субботой и Мельниченко возникли сложности на КАМАЗе, я пытался их помирить друг с другом.

Не удалось!

Мельниченко только один раз предал меня и Субботу.

Но я ему простил.

Это было тогда, когда подписывался акт о вводе в эксплуатацию Кузнечного завода КАМАЗа.

А было это в 1975 году в декабре.

ЦК КПСС настаивал перед Васильевым, чтобы к съезду партии был подписан Акт о сдаче в эксплуатацию нашего завода, как подарок строителей к открытию XXV съезда КПСС – 24 февраля 1976 года.

Ну, а мы с Субботой упёрлись.

Как можно вводить в эксплуатацию завод с большим шлейфом недоделок?

Это же очковтирательство.

Но, к сожалению, Васильев Лев Борисович, видимо, не смог занять такую же позицию.

Васильеву не удалось убедить Субботу пойти на компромисс, который категорически отказался подписывать Акт как председатель рабочей комиссии.

Тогда Васильев своим приказом снял Субботу с должности директора.

Заместитель генерального директора  по капитальному строительству Перцев В.В. был назначен Председателем Госкомиссии.

Когда и это не сдвинуло позиции Субботы, Васильев Л.Б. вызвал к себе на ковёр четверых: Субботу, меня, Подрабинника и Мельниченко.

Васильев нам говорит: «Завод подписывать будем в таком состоянии, в каком он есть сегодня!»

Алексей Павлович Суббота также спокойно, насколько это возможно в такой ситуации отвечает: «Нет, подписывать не будем!».

Васильев спрашивает меня, поддерживаю ли я Субботу.

Говорю, что – да.

Дошла очередь до Мельниченко: «Я бы подписал, если бы…», и называет свои предложения.

Такую же позицию занял тогда и Подрабинник.

Но по действующим правилам Акты должны были подписывать директор завода и главный инженер, соответственно Суббота как председатель рабочей комиссии, а я – как заместитель.

Тогда Васильев говорит: «Идите, думайте!».

На второй день утром вызывает нас вновь – результат тот же.

Васильев не выдержал и в сердцах сказал: « Ну, б…, я с вами ещё рассчитаюсь!».

Суббота в тот день уже попрощался со всеми на заводе, собрав всех своих соратников на последнее совещание, чтобы проинформировать всех о принятом решении.

Он ознакомил всех с приказом Васильева, где говорилось о том, что Субботу отстранить, назначить председателем рабочей комиссии Перцева В.В.

Кстати, на меня такого приказа ещё не было.

К вечеру в штабе стройки устраивают очередное заседание штаба, на котором участвует М.Т.Троицкий, секретарь Татарского обкома КПСС, курировавший весь ход строительства КАМАЗа.

Субботу на штаб не пригласили.

Вместо него вызвали меня.

Поднимают меня, спрашивают: «Что будем делать? После этого заседания штаба мы должны будем доложить в ЦК окончательное решение».

Полякова на том заседании штаба не было.

Он находился в Москве.

Говорю, что есть один вариант, при котором подписание Акта станет возможным.

Пусть строители  дадут гарантии до начала съезда, что все недоделки будут устранены безоговорочно.

Стоит сказать, что только перечень недоделок включал более 200 пунктов.

Чтобы справиться с ними на недоделки необходимо было привлечь дополнительно к занятым ещё около 5 000 строителей.

Если штаб гарантирует принятие этого решения, то подписание Акта возможно!

То заседание штаба прошло без крика, без шума, без упрёков…

В течение всего заседания несколько раз звонил Васильев и интересовался, приняли ли решение и какое.

Потому что ему в свою очередь звонили из приёмной Полякова.

Что докладывать в ЦК КПСС?

Там ждут решения!

На том заседании нам были даны необходимые гарантии, что все недоделки будут устранены до начала работы съезда – 22 февраля 1976 года.

Я вам скажу, что всё, чего мы добивались с Алексеем Павловичем Субботой было сделано.

И как показала последующая практика ни один из шести заводов КАМАЗа, которые вступили в строй в том году не имел такую высокую степень готовности как наш Кузнечный завод.

Мы приняли в эксплуатацию завод, который мог уже на другой день сразу после подписания  Акта обеспечить производство всей полной номенклатуры поковок для выпуска всех моделей автомобилей КАМАЗа, поставленных на производство.

Это я вам клянусь как на духу.

Всё было сделано!

…  После того совещания – заседания моментально был изъят единственный экземпляр Приказа Генерального директора КАМАЗа о снятии с должности директора Кузнечного завода А.П.Субботы.

С этим приказом, кстати, Министр автомобильной промышленности Поляков В.Н. не согласился.

Мне передали, он тогда сказал Льву Борисовичу: «Не порите горячку. Я с вами не согласен».

Этот приказ по КАМАЗу не разошёлся, он попал только на Кузнечный завод в одном экземпляре  и тот в копии.

По-моему, Суббота хранил его в рамочке!

Мне в этой связи вспоминается, как Н. И. Бех в одном из эпизодов своих взаимоотношений с руководителем одного из инженерных подразделений КАМАЗа сказал: «Опираться можно только о то, что твёрдо!».

Он точно сказал.

После этого случая у А.П.Субботы испортились отношения с Л.Б.Васильевым, как впрочем, и с Мельниченко.

Когда вскоре после того случая Васильев назначал Мельниченко директором Прессово-рамного завода, А.П.Суббота  высказал Л.Б.Васильеву своё мнение о том, что Мельниченко в этом качестве с работой на таком сложном заводе не справится.

Говорил откровенно и Мельниченко знал об этом.

Кстати, и я ему не советовал идти на этот завод, имея в виду, что холодная листовая штамповка, это не горячая штамповка, для тебя это будет сложно, у тебя не получится.

Но он не поверил.

Уже позже он признался, что я был прав…

Давайте попробуем завершить Ваши воспоминания о вашей совместной работе с Субботой. Поскольку мы обсуждаем опыт формирования коллектива, может быть, вы восстановите в памяти, каким образом вы сами участвовали в формировании коллективов подчинённых непосредственно вам!

Я практически почти всех своих подчинённых, работавших со мной в Токмаке, подбирал сам и привёз большинство из них со своих поездок  по кузнечным заводам, цехам и производствам с разных географических точек страны.

Токмак дал мне колоссальный практический опыт работы в реальном производстве.

Он состоял в том, что я научился ценить людей, я научился их видеть и различать, я научился прощать их ошибки.

Если человек совершил промашку, я вызывал его на беседу и откровенно выговаривал ему с глазу на глаз.

Я ему говорил, что я тебе обещаю, что если ты найдёшь работу и ты учтёшь всё то, что я тебе высказал из наших взаимоотношений, я тебе помогу.

А если меня будут спрашивать о тебе, я тебя порекомендую.

Давал понять ему, что я забыл о твоих проступках, но и ты делай для себя выводы.

Я так и делал и никому не гадил, чтобы он не мог найти себе работу.

Какой бы он не был…

Какую бы подлость по отношению ко мне не совершил.

А вы сами совершали проступки, за которые вас прощали?

Да сколько угодно.

С бахчи воровали урожай, когда были детьми и меня ловили и приводили к отцу, который тут же стремился меня наказать, но те, кто приводил, просил не наказывать сильно, говоря ему, что он уже и так всё понял…

Это же откладывается на всю жизнь!

…Я понял, что в любой, самой критической ситуации, есть выход.

Это относится не только к производственно – технической деятельности, но и вообще к жизни человека.

Я убеждён, нет не решаемых вопросов.

Это показал мой опыт в Токмаке.

Конечно, если ты будешь энергично трудиться, а не сидеть сложа руки!

И я честен перед самим собой, а это очень важно.

Если ты хоть один раз сделал мерзкое, через что- то переступил, поступил подло, то всё это останется в тебе на всю жизнь, и ты сам себе будешь неприятен.

Возьмите тот же КАМАЗ.

Я старался работать так, чтобы не трудовая копейка не прилипла к моим рукам, никогда.

Понимаете или нет?

Даже если я принимал какое-либо участие в каком-то крупном рацпредложении, как главный инженер, не раз бывало меня пытались включать в соавторы, которое сулило приличное вознаграждение.

Я всегда своим коллегам отвечал: «Ребята, это моя работа и она по функциям предполагает участие меня как главного инженера, за которую мне и платят хорошую зарплату!».

То есть я считал, что это нечестно заработанные деньги.

И сейчас многие спрашивают: «Ну почему ты, Владимир Иванович, не построил никакого коттеджа, ведь ты же всегда был на больших должностях?

Другие же это смогли сделать!»

Я говорил, что я брал всё, что мне было положено и то, что заработал.

Да, я был директором завода, главным инженером.

Но когда я уходил на пенсию, у меня не осталось никаких сбережений, и строить мне было не на что.

Расскажите о вашем переходе на КАМАЗ?

Я не знал, что Суббота Алексей Павлович уезжает на КАМАЗ.

Он никому ничего не говорил.

Но за год до этого события началось строительство Черниговского филиала ГАЗа.

Я прошу в Министерстве перевести меня туда.

Ещё жив был А.М.Тарасов (1968).

Он  переговаривает с Субботой, и тот меня не отпускает.

Год спустя еду в командировку в Министерство, и там я узнаю, что его головному институту «Гипроавтопрому» нужны главные инженеры проектов.

Это было за год до ухода Субботы.

В то же время близится к завершению строительство ВАЗа и с его металлургического производства Евсеева (его директора, переводят в Министерство) и освобождается должность первого руководителя.

Я иду на приём к Тарасову и прошу его дать мне согласие перевести меня главным инженером проекта (ГИПом) в Гипроавтопром.

Он даёт согласие  и в то же время говорит: «Ты подумай. У меня есть другое предложение. Я  тебе рекомендую пойти на ВАЗ начальником  металлургического производства».

И тут же звонит В.Н.Полякову.

Чувствую по лицу Тарасова, что тот не в восторге от предложения, и было отчего сомневаться Полякову – с какого-то там Токмака и сразу на ВАЗ…  

Тарасов же ему в трубку: «А ты не торопись, прими его», - и, поворачиваясь ко мне спрашивает: «Ты полетишь?».

Говорю: «Полечу!...»

И кстати, сопровождающим по металлургическому производству ВАЗа Поляков через  заместителя Трубкина дал мне юного Беха Николая Ивановича, который был тогда старшим инженером – технологом.

Поляков переговорил со мной.

Не знаю, понравился я ему или нет.

После осмотра опять встреча с Виктором Николаевичем.

«Ну, как вам производство?», - спрашивает он меня.

Я высказал ему своё мнение.

Он не сказал мне своего ни да, ни нет, не спросил меня, согласен ли я работать.

И больше ни слова не сказал.

Я улетел в Москву, зашёл к Тарасову.

- Что ты выбираешь? - спрашивает меня Александр Михайлович.

- Но мне Поляков ничего не предложил, - говорю я Тарасову.

А он мне:

- Поляков позвонил после вашего отъезда и дал согласие на ваше назначение.

- Знаете, Александр Михайлович - отвечаю ему. – Я всё - таки выбираю должность главного инженера проекта.

- Почему?, - спрашивает Тарасов.

- Потому что там всё сделано, и ничего нельзя переделать, особенно в кузнице. А в роли ГИПа тот опыт, который я приобрёл в Токмаке даёт мне возможность при строительстве новых заводов изначально закладывать лучшее, избегая то, что получилось не очень хорошо в Центрокузе! От этого будет большая польза!

- Ну, хорошо. – говорит Тарасов.

И тут же звонит директору Гипроавтопрома, с которым я уже переговорил:

- Знай, что я даю добро на Семендия!

Я возвращаюсь домой, это был конец 1969 года.

Прихожу к Субботе  и выкладываю ему о своей поездке и принятом решении.

Расстроенный Алексей Павлович, до того ничего не рассказывавший  о своих намерениях, открывает свои планы, это уже едет на  КАМАЗ, о котором в то время уже вышло Постановление ЦК КПСС и просит меня:

«Дай мне уйти первому, я уже договорился о своём переводе. Если ты первым уйдёшь, Тарасов меня не отпустит».

К этому периоду в недрах Правительства и Минавтопрома уже примерно как год вовсю варилась кухня  по началу строительства крупного завода по производству грузовых автомобилей по аналогии с ВАЗом.

И в ГАПе об этом уже говорили  вовсю.

И моя планировавшаяся работа ГИПом предполагала проектирование Кузнечного завода, составной части того самого крупного автозавода у которого ещё не было имени.  

И оказалось, что Суббота перед этим просился у Тарасова направить его на строительство КАМАЗа.

Не зная этого, я хотел его опередить со своим решением.

Но самое главное, что Алексей Павлович Суббота испытывал те же самые чувства, что и я.

Дело сделано, завод в Токмаке успешно работает, дальше будет рутина.

И чтобы сохраняющаяся энергия и готовность новой творческой работы не закисли, Суббота ищет приложение своих способностей  и сил.

У него было всё – высокая должность, отличная зарплата, заслуженный авторитет и в области и в отрасли, отличная семья, обустроенный быт.

Казалось бы, чего человеку ещё необходимо?

А необходимо совсем немного – новой творческой работы, чистой площадки, где можно с учётом прежнего опыта создать нечто новое, более совершенное.

Его не смущают неизбежные при переезде неурядицы – ни семейные, ни бытовые, полное отсутствие привычной среды.

Двигает же человеком в это время  внутренняя неудовлетворённость.

Он знает, что в этом месте он уже сделал всё, что мог, лучше уже не получается.

Да, можно спокойно восседать, работать по восемь часов, по два дня отдыхать и т.д. и т.п.

Но в этих условиях можно закиснуть, а неиспользуемая энергия, данная тебе природой,  пишет знак с плюса на минус и начинает постепенно разрушать здоровье, психику…

Человек впадает в медленную деградацию.

Кстати, на КАМАЗе ближе к концу 1980-х и началу 1990-х годов было немало таких случаев.

Вот в таких условиях мы оказались оба на КАМАЗе.

И оба действовали по одинаковой схеме – через Министерство – не ставя друг друга в известность, чтобы преждевременно не огорчать.

Суббота перешёл на КАМАЗ 17 июля 1970 года, а еще через два месяца перебрался на КАМАЗ и я – в сентябре 1970 года.

Мне было, честно признаюсь, очень тяжело принять предложение Алексея Павловича, но переходить ему дорогу мне тоже не хотелось.

С неспокойным сердцем я согласился.

Это была сделка  с самим собой.

Суббота же мне тогда ответил, что если вдруг, место, на которое тебя ждут в ГАП будет занято, я заберу тебя к себе, там работы хватит не для тебя одного, хотя меня это и не устраивало.

Имея такие хорошие отношения  с этим человеком, который по сути был моим учителем, отказать, ломать ему судьбу я не мог – это абсолютная правда.

Когда пришло время Субботе уезжать на КАМАЗ, на его место директора решают назначить меня.

Я всеми доступными мне увёртками отказываюсь.

Мои доводы не приняли.

Но у меня были хорошие отношения  с секретарём райкома партии по промышленности.

Ему-то я и подкидываю идею, что из тебя может получиться неплохой директор завода.

Если это близко твоей натуре, иди и пробивай это дело.

Он ухватился за эту идею, ему удалось её реализовать, а у меня сохранилась возможность перевестись работать ГИПом  в Гипроавтопром.

Прошло буквально несколько недель после всех пертурбаций, звонит мне Алексей Павлович и предлагает работу на КАМАЗе в должности главного инженера кузнечного производства и просит приехать в Москву на беседу с Л.Б.Васильевым.

На этом заканчивается интервью с Семендием Владимиром Ивановичем.

Но хотел бы вам показать ещё два документа, рассказывающих о Семендие Владимире Ивановиче.

Это одобрение отдела оборонной промышленности  Татраского обкома КПСС об утверждении Семендия В.И. на должность директора Кузнечного завода.

И справка из отдела кадров.

В заключении стоит сказать, что в июле 1987 года Семендий Владимир Иванович был назначен заместителем технического директора по металлургическому производству.

Активно способствовал внедрению передовой технологии и прогрессивной  техники.

В июне 1991 года в связи с изменением организационной структуры был назначен на должность заместителя технического директора по новой технике, а в апреле 1995 года его должность стала именоваться – заместитель директора по исследованию и развитию АО «КАМАЗ».

В августе 1997 года  Семендий Владимир Иванович был назначен на должность директора целевой программы «Автомобили «КАМАЗ»  повышенной грузоподъемности».

В декабре 2003 года Семендий Владимир Иванович  уволился из ОАО «КАМАЗ» с должности начальника бюро мониторинга программы «Тяжелые автомобили КАМАЗ».

Внизу на фотографии награжденные правительственными наградами за пуск I очереди КАМАЗа.

Май 1977 года

В первом ряду четвёртый слева Семендий Владимир Иванович.

В следующей части вас ждёт интервью с Бариновым Владимиром Константиновичем.

Продолжение следует…