Буквально на днях 50-летие отметил первый генеральный директор «КАМАЗа» Лев Борисович Васильев. Это не оговорка: по распоряжению Совета Министров СССР № 2075р от 30 сентября 1969 года, подписанному Предсовмина А. Н. Косыгиным, именно с этого дня т. Васильев Л.Б. назначался генеральным директором строящегося в Набережных Челнах комплекса заводов Минавтопрома СССР.
Поздравить нашего патриарха, сообщить об открытии 9 октября его бюста в Челнах и просто поговорить по душам прибыл в Москву 3 октября заместитель генерального директора ПАО «КАМАЗ» по управлению персоналом и оргразвитию Александр Ушенин. Наша редакционная бригада зафиксировала этот факт для истории.
От камазовского Представительства на Таганке стартуем с большим запасом времени, и недаром: московские пробки съедают его с таким аппетитом, что все уже с беспокойством поглядывают на часы: на этот приём опоздания исключаются!
Но вот и заветная калитка – Лев Борисович со своей по сей день прекрасной половиной, Инной Вениаминовной, живут за городом круглый год, почти не выезжая в столицу. День выдался изумительный – янтарный, кажется, светится изнутри – точно яблоки в саду, прозрачные до косточек.
– По заказу, – радушно улыбаются хозяева, после тёплых приветствий приглашая на уютную террасу. Лев Борисович усаживается на своё любимое «царское» место, и я невольно ловлю себя на мысли: в самом деле, энергетика имени определяет характер. Лев – он всегда «царь», в любом возрасте, в любой аудитории. И почти без предисловий:
– Ну, что у вас нового?
Александр Михайлович охотно высыпает короб последних камазовских новостей. Сувенирная модель новинки, КАМАЗа-54901, диски, флешки с записями фильмов и юбилейных событий («это мы всё посмотрим») – дополняют рассказ визуально. А хозяин уже задаёт тональность беседы. На взгляд постороннего – что может волновать Камазовца номер один, достигшего вершин успеха, славы, на его 95-м (да!) году жизни? Но мы же не посторонние. И потому сегодня перед нами Васильев не только известный, но и неизвестный.
– Вот идёт каждый день передача. Кто угодно в ней представлен: писатели, поэты, композиторы… Судьба каждого человека, наверно, интересна. Но где та основа, на которой строилось государство? Если от этого отворачиваться, как воспитывать новые поколения? Фабрики, заводы, железнодорожные пути – всё это с неба пришло? Где люди труда, те, кто создавал мощь страны? Многие ведь ещё живы!
И мы понимаем – то, что называется живой легендой, судьбой человека, – перед нами. В натуральную величину.
…Если большое видится на расстоянии, то детские впечатления годы окрашивают в удивительно яркие краски.
– Летом родители обычно снимали комнату с террасой в Белых Столбах, это по Павелецкой дороге. Сказка! Мне лет восемь-девять, встаю с солнцем, с удочкой, накопав червячков, бегу на речку… Пять-шесть карасиков, золотых или серебряных – без удачи рыбалки не бывает! Мать пожарит в сметанке – прелесть! Или лес – рядом, трава вот такой высоты, и алыми бусинками земляника, одна за одной. Лёжа наберёшь полбанки, не сходя с места. Никого не боялся, да и не было никаких бандитов – может, где-то в других местах...
Из счастливого довоенного детства в памяти коренного москвича Льва Борисовича выплывает и этакий поленовский «Московский дворик»: двухэтажный дом с палисадником, качелями, небольшой волейбольной площадкой. Излюбленное развлечение мальчишек зимой – коньки, лыжи.
– Случай один был. Вылетаю из ворот на коньках, в руках палка, а на ней гвоздь. В этот момент грузовик мимо – машина дезинфекции работала, и как-то я этой палкой зацепился, упал, и рука моя (как не голова?!) угодила под заднее колесо. Шрам до сих пор остался, а у грузовика колесо тогда продрало.
– Знаковое событие, Лев Борисович, автомобиль-то грузовой в полном смысле вошёл в плоть и кровь!
– Бог спас. Автомобиль – да, с детства я в них был влюблён, и отец был шофёром, и я лет с 12 в кружке при Доме пионеров на улице Кирова с удовольствием занимался: в 12-13 лет за руль автомобиля, мотоцикла садился. Как-то на Красной площади в 39-м году парад устроили по случаю окончания Финской войны. Решили сделать имитацию. На зрелище лично присутствовал Сталин. Было сделано два фанерных броневика – два автомобиля накрыты, на одном из них был я, на другом мой приятель из секции. У него машина, к сожалению, заглохла, а заводить – сложная процедура, это не сегодняшняя техника, кнопку нажал и поехал. Я вынужден был действовать один, и проехал: мимо Мавзолея, объезжая бойцов, лежавших на ковре во время представления.
Александр Михайлович «чисто случайно» достаёт отсканированные из довоенного журнала «Физкультура и спорт» архивные снимки.
– Что нашли, Лев Борисович!
Лёва Московский мальчишка Лёва ещё не знает, какая интересная судьба ему уготована
Детство для московских мальчишей, грезивших о долгой и счастливой жизни и великих делах, закончилось внезапно и резко. Война отправила 16-летнего начинающего автомобилиста на суровую «практику» – без всяких скидок.
– В августе 41-го мы с другом из автомеханического техникума (из школы я ушел с восьмого класса) убирали урожай в Тульской области, в совхозе «Архангельский», – продолжает Лев Борисович. – Я – на тракторе, он – на комбайне, потом менялись. Когда уже и в самой Туле стало плохо дело, отец (он работал начальником автобазы, которая занималась перевозкой авиационных материалов) забрал нас оттуда. А в сентябре семью нашу эвакуировали в Ульяновскую область, откуда мамины корни. В свои 16 я стал работать грузчиком. Выдалбливали вмёрзшие в лёд брёвна – для отопления города. Вот эти брёвна я сначала грузил, а потом возил на полуторке, ГАЗ-АА – через полгода окончив курсы шоферов. С правами история была… Понимая, что до совершеннолетия мне их не дадут, когда подошло время вручения, сделал вид, что забыл паспорт – правда, вот номер на бумажке записанный оказался при мне. Так и оформили! Не до того было, чтоб возраст уточнять… Не забыть эту зиму 41-го на Волге: мороз был 40 градусов, шофёры без пол-литра под сиденьем не ездили. Заводить машину – костёр под картер, под двигатель, разогреваешь, потом ручку крутишь до кровяных мозолей!
Довоенные годы. Васильев-старший за рулём «Линкольна»
– Вы и на фронт как шофёр попали?
– Сначала да, потом оказался в пехоте. На Украине летом 43-го под Ворошиловградом – Луганском было настоящее пекло. Фронтовая моя биография получилась недлинной. Но, уцелев в этой страшной каше, теперь тоже думаю только так: бог спас, ведь все задетые на теле осколочными ранениями точки – смертельные. В рассечённом предплечье повредило артерию – кровь била фонтаном, но, к счастью, я не потерял сознание, снял брючный ремень, перетянул руку. В двух миллиметрах от позвоночника, горизонтально прошёл осколок величины противотанковой пули. Не задев ни почки, ни лёгкого, как-то повернулся и выбил три ребра – потом месяцев восемь никак не заживало. Два молодых офицера с автоматами рядом оказались – я в тот момент взмолился, чтоб не мучиться… Но они, видя, что из нас, четверых, я один живой, забрали документы и в кузове грузовика (дело было рядом с дорогой) привезли меня в первый попавшийся полевой госпиталь. Там оказали первую помощь, а первые операции в госпитале города Энгельса делали. Но с моим правым боком справились уже только московские профессора. Долго свищ не заживал, полгода отпуска дали – да я уже через месяц снова крутил баранку. Как боевая единица был, понятно, не годен, на меня оформили бронь. Один осколок до сих пор в голове так и остался…
В страшном пекле войны Льву Васильеву посчастливилось уцелеть
Фото Ольги Жигульской и из книги «Генеральный директор»
Продолжение следует
